В этой статье вы найдете галереи с иллюстрациями к легендам о короле Артуре художников разных лет, в том числе: иллюстрации Обри Бердслея к «Смерти Артура», Данте Габриэля Россетти,
иллюстрации Гюстава Доре к «Королевским идиллиям» Альфреда Теннисона, Говарда Пайла, Н. С. Уайта, Фрэнка Шоновера, иллюстрации Вилли Погейни к книге «Парцифаль или легенда о Святом Граале», Клары Елсен Пек,
иллюстрации к Томасу Мэлори «Смерть Артура» работы Виллияма Рассела Флинта и Артура Рэкхема и др.
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО
|
|
Поединок Артура с Рито, Корнуолльским великаном.
|
|
Обзор всех известных произведений - от предметов
декоративно-прикладного искусства до миниатюр в рукописях, от фресок до станковой живописи - показывает, что
«артуровское» искусство всегда опиралось на «артуровскую»
литературу и всегда зависело от нее. За каждым следующим рывком в развитии литературной традиции следовал взрыв интереса к ее темам в изобразительном искусстве. Эта зависимость прослеживается от самого зарождения «артуровского» искусства на
заре XII в. до его расцвета в пору высокого Средневековья, упадка в эпоху Ренессанса и «артуровского возрождения» в викторианской Англии.
Подобно тому, как сюжеты брались из литературных источников каждого периода, эстетические установки «артуровского» искусства отражали вкусы того времени. Ни один из стилей невозможно назвать исключительно «артуровским».
По мере того как перерабатывались, подстраиваясь под вкусы каждой последующей аудитории, сами легенды, менялся, чтобы соответствовать канону, и язык изобразительных средств. Вследствие такой обусловленности эти изобразительные средства едва ли поддаются обобщению.
Наиболее известен обзор артуровских легенд в изобразительном искусстве, принадлежащий перу американского искусствоведа Маргарет Шерер, однако это именно обзор отдельных произведений, а не попытка рассмотрения иконографии и стилей с точки зрения истории искусства.
|
|
Ланселот у колодца держит голову своего деда, короля Ланселота.
|
|
Насколько широко использовались мотивы артуровского эпоса в раннем Средневековье, к сожалению, точно определить
невозможно. На протяжении Средних веков осененные благословением церкви религиозные темы и мотивы с успехом вытесняли все прочие.
Богатые меценаты из мирян, вероятнее всего, также заказывали изображения на религиозные темы. Если случайно среди них закрадывались светские сюжеты, то им, конечно, уделялось меньше внимания. Еще одним препятствием для создания единой истории «артуровского»
искусства является непрочность ряда материалов, используемых в декоративно-прикладном искусстве. К таким материалам относятся, например, ткани, дерево и слоновая кость. Металлические предметы нередко отправлялись в переплавку ради содержавшихся в них драгоценных металлов,
которые могли бы быть использованы для создания новых украшений. Фрески и настенные росписи исчезали под слоями побелок.
Частные коллекции пострадали от войн и восстаний в гораздо большей степени, чем собрания церковные; богатства мирян зачастую исчезали в периоды гражданских
беспорядков, в то время как сокровища церкви находились в относительной безопасности в подвалах соборов и монастырей.
Произведения искусства на артуровские темы дожили до наших дней, как правило, лишь в подпорченном состоянии. Так, от роскошного позднефламандского манускрипта Guiron le Courtois (ок. 1480) осталось лишь 17 листов, а предполагается, что это была весьма обширная и
богато иллюстрированная рукопись. Любекские фрески, повествующие о Парцифале, известны лишь из поздних копий. Изменения, переделка предметов также затрудняют их идентификацию и создание подробного и сколько-нибудь упорядоченного каталога. Известный исследователь артуровских легенд Роджер Лумия справедливо заметил, что
«один всевышний может предугадать, сколько иллюстраций к легенде о Круглом Столе скрывается под слоями известки в
каком-нибудь провинциальном музее или в лавке антиквара, и только бездонный кошелек или усилия всей жизни - и то не одного человека
- понадобятся для того, чтобы разыскать и перефотографировать все до
последней миниатюры из артуровских манускриптов, каждое деревянное клише к инкунабулам и каждую иллюстрацию, изображающую короля Артура одним из «девяти героев древности»».
|
|
Путешествие Ланселота в повозке.
|
|
Письменные источники свидетельствуют о том, что дошедшие до наших дней предметы представляют собой лишь малую часть существовавшей некогда традиции. Например, в случае крупномасштабных настенных полотен для внутренних помещений (таких, как «Артуровский зал» и «Опочивальня Гвиневеры»
в Дуврском замке) единственным доказательством их существования являются приводимые в рукописях рисунки пером.
Описания, которые можно почерпнуть из художественных произведений (несмотря на всю их ненадежность как документального
источника по утерянным работам), все же, скорее всего, основывались на действительно существовавших
канонах; они позволяют предположить, насколько велик был спрос на предметы обихода, украшенные светскими мотивами. Красочные описания сложных живописных и скульптурных ансамблей позволяют догадаться об их возможной композиции и использованных техниках. В «Тристане» Тома д'Англеттера тоскующий влюбленный строит
«зал изображений», населенный статуями королевы Изольды и ее свиты. В романе «Ланселот» цикла
«Вульгата» описаны изысканные и сложные картины, которые создал Ланселот, находясь в заточении у Морганы Ле Фей.
Эпизод, в котором король Артур обнаруживает эти картины в замке Морганы, проиллюстрирован в рукописи
этого романа, датируемой приблизительно 1470 г. Рисунки позволяют догадаться о размерах и расположении фигур во фресках Ланселота.
|
|
Anthony Frederick Sandys «Morgana Le Fay».
(Картинку можно увеличить)
|
|
Сохранившиеся постройки позволяют предположить, что история «артуровского» искусства берет свое начало на заре XII в. Артур появляется на каменных барельефах как будто бы случайно. Однако следует учитывать, что идентификация любых средневековых изображений достаточно сложна, а их литературные источники в лучшем случае остаются
предметом спекуляций. Сюжет довольно примитивного «Перрос барельефа» в нефе церкви св. Эффлама в Бретани (ок. 1100) взят скорее из легенды о местном святом, чем из какого-либо артуровского источника. Как самостоятельный мотив артуровские образы появляются среди скульптур на архивольте Порта делла Пешериа - северном портале кафедрального собора Модены (1100-1140). Согласно гипотезе Роджера Лумиса,
источником для этого сюжета послужила устная традиция, поскольку истории о приключениях короля Артура и его рыцарей были принесены в Италию бретонскими трубадурами, направлявшимися в Святую Землю.
Импульсом к дальнейшему развитию «артуровских» сюжетов в искусстве стал расцвет рыцарских, в том числе и артуровских, романов в конце XII в. В следующие два столетия сюжетам артуровских легенд стали уделять немалое внимание богатые меценаты из мирян, и эти сюжеты приобрели общеевропейскую популярность.
Отчетливее стало проявляться влияние на изобразительное искусство придворного общества и канонов куртуазности.
|
|
Роуланд Уилрайт «Энида и Герайнт».
(Картинку можно увеличить)
|
|
И сохранившиеся произведения, и документальные источники показывают, что «артуровские» сюжеты и мотивы использовались во всех формах изобразительного искусства, причем преобладал спрос на предметы, предназначенные для домашнего или личного обихода. Артуровские мотивы украшали манускрипты, настенные росписи, изделия, покрытые резьбой или эмалью, гобелены и другие ткани.
Репертуар сюжетов и тем рос прямо пропорционально развитию артуровской литературы. Более того, этот репертуар использовался во всех областях изобразительного искусства. Например, канонические «девять героев древности» с равной регулярностью появлялись в миниатюрах к манускриптам, в скульптурных изображениях, на витражах и на гобеленах. Романтические эпизоды, такие как Тристан и Изольда
под деревом, считались предпочтительными для туалетных принадлежностей - обратных сторон зеркал, гребней и т.д., что вовсе не мешало этому мотиву появляться на архитектурных элементах, таких как консоли, и в резьбе на предметах мебели (мизерекордис).
|
|
Frank Dicksee.
(Картинку можно увеличить)
|
|
Процветание артуровского материала в украшающих рукописи картинках было естественным следствием взлета рыцарского романа. Роджер Лумис, однако, замечает, что покровительство меценатов созданию подобных манускриптов имело место почти столетие спустя, а в XII в. артуровские манускрипты читались, вероятнее всего, вслух и их страницы не имели никаких украшений. Лумис приписывает развитие иллюстраций распространению придворной куртуазной культуры в XIII в.,
а также созданию мирских скрипториев (так, например, около 1292 г. в Париже трудились уже 17 иллюстраторов мирян).
Иллюстрированные манускрипты сочетали текст с различными видами декора: от скромных рамок и рисунков
чернилами и пером до изысканных и сложных буквиц и - в наиболее роскошных манускриптах - миниатюр во весь лист. Традиция создания манускриптов процветала во Франции, Фландрии и Италии и (хотя в меньшей степени) в Англии, Германии, Голландии и Испании. В каждой из этих стран стиль иллюстраций отражал национальные вкусы и пристрастия.
|
|
Arthur Hughes «Дама и рыцарь».
(Картинку можно увеличить)
|
|
Артуровские мотивы широко использовались в украшении интерьеров. Напольные мозаики, такие как мозаика в соборе Отранто (прибл. 1165) и аббатстве Чертси (прибл. 1270), могли включать в себя как отдельные мотивы, так и целые повествовательные сюжеты. Фрески и настенная живопись практиковались по всей Европе. Яркими их образцами служат комплексы росписей донжона в Шато Сен-Флор в Оверни (Франция, середина XIV в.); потолок палаццо Чьяраониа в Палермо (Сицилия, 1370), летний домик замка
Рункельштейн (Castel Roncolo) (Тироль, прибл. 1400) и большой зал замка Ла Манта под Турином (прибл. 1430), а также так называемый
Зал Круглого Стола герцогского дворца в Мантуе (известен также как «Sala del Pisanello» («Зал Пизанелло»)),
поскольку фрески в нем выполнены в конце 1440-х гг. известным художником раннего итальянского Возрождения Антонио Пизано).
В ансамблях росписей зачастую скомбинированы сюжеты из различных литературных источников.
Излюбленным мотивом гобеленов были «девять героев древности» и «три христианнейших государя». Другие ткани не столь монументальных размеров, как, например, вышитые занавеси или постельные покрывала, также украшались сценами из рыцарских романов.
|
|
Персеваль.
(Картинку можно увеличить)
|
|
Многообразие мотивов и тем, постоянное использование современных деталей и разнообразие материалов препятствуют
вычленению единого четко выраженного стиля. Художники и мастера-ремесленники Средневековья и Возрождения, с одной стороны,
не наделяли персонажей индивидуальными чертами, с другой стороны, не было выработано и сколько-нибудь единой иконографии.
Так, Артур появляется иногда с бородой, иногда чисто выбритым, в короне и без оной. К тому же отсутствие геральдических знаков
или предварительного знания сюжета зачастую затрудняет и понимание, и идентификацию изображения.
Тем, что артуровская традиция в искусстве просуществовала на протяжении Средневековья, она обязана исключительно литературе и придворным вкусам меценатов.
До середины эпохи Возрождения артуровские мотивы украшали витражи, манускрипты и предметы роскоши, оставаясь,
таким образом, распространенными среди высших слоев общества. В середине XV в. - с появлением печатного станка - этой монополии
пришел конец. Сочетание печатного текста с иллюстрациями, выполненными гравюрой по дереву, в недорогом и легко воспроизводимом
формате содействовало популяризации артуровской легенды. Отдельные листы дешевых гравюр по дереву могли украшать стены дома
среднего достатка; богатеющий торговец, которому оказывались не по карману творения миниатюристов и переписчиков,
вполне мог позволить себе печатную копию, иллюстрированную дешевыми гравюрами.
William Hatherall.
(Картинку можно увеличить)
В XVI в. в связи со сменой культурных идеалов настал период первого упадка интереса к артуровским легендам.
К середине эпохи Возрождения артуровские сюжеты практически вышли из моды. Впрочем, они еще использовались в политических
целях как средство промонархической пропаганды. Особенно наглядно это проявилось в Англии, когда в период окончания войны Красной и Белой розы новая династия, пришедшая к власти, прибегала к всевозможным средствам, чтобы подтвердить законность своих прав на престол. Винчестерский Круглый Стол, сработанный, вероятнее всего, для одного из турниров в XIV в., в 1485 г., в правление Генриха II Тюдора,
был покрыт новым слоем краски. При этом цвета и геральдические знаки прежней династии на нем уступили цветам и геральдическим знакам правящего дома Тюдоров. Генрих VIII, который в 1522 г. приказал заново покрасить Круглый Стол, выехал на Поле Золотой Плащаницы для встречи с Франциском I, держа в руке знамя, изображение на котором прославляло Артура как завоевателя мирового масштаба. А в Германии император Максимилиан, заказывая бронзовую статую, символизировавшую королевскую власть (инсбрукская мастерская Петера Вишера Старшего, 1513 г.), которую предполагалось установить в Инсбруке, также обратился к артуровской монархической иконографии.
|
|
Сэр Бедивер и умирающий король Артур.
Художник John Mulcaster Carrick.
(Картинку можно увеличить)
|
|
Конец XVI в. знаменовал полный упадок «артуровского» искусства. Не считая редких артуровских
костюмированных балов в правлении королевы Елизаветы I и немногих других придворных празднеств, артуровские мотивы полностью
исчезли как из живописи, так и из прикладного искусства.
Интерес к наследию Средневековья возник лишь в XVIII в. Наиболее велик он был в Англии. Уже в 1720-е гг. стали
возникать садовые павильоны, которые должны были создавать атмосферу романтического прошлого. Примером такого образца садовой
архитектуры может служить павильон «Пещера Мерлина» в Ричмонде (по эскизам Уильяма Кента). Готическое возрождение фанатично изыскивало образчик «древней» литературы, но истинным кладезем образцов послужила для художников «Королева фей» Эдмунда Спенсера. Иллюстрированные издания «Королевы фей» сыграли немалую роль в увеличении интереса публики к артуровским легендам.
|
|
Sidney Harold Meteyard «The Lady of Shalott».
(Картинку можно увеличить)
|
|
Готическое возрождение извлекло «Смерть Артура» Мэлори из более чем двухсотлетнего мрака забвения. В начале XIX в. вышли в свет целых три новых издания этой книги. Однако интерес художников к артуровскому материалу возник лишь с наступлением викторианской эры, и до 1849 г. не было ни одного произведения изобразительного искусства, основанного на ином источнике, кроме «Королевы фей».
Викторианская эпоха усматривала в артуровских легендах эталон современного поведения. Поверхностный и дешевый,
популярный у средних классов медиевализм той эпохи попытался осовременить рыцарственность куртуазных романов, превращая ее в новый поведенческий код для современников. Немалый вклад в эту моду внесли писатели и поэты конца XVIII в., взявшиеся адаптировать средневековые легенды и переписать их в соответствии со вкусами Нового времени. Артуровский эпос и его иконография вошли в викторианскую живопись прежде всего как новая национальная назидательная аллегория.
|
|
Joseph Noel Paton.
(Картинку можно увеличить)
|
|
В 1848 г. правительство по предложению принца Альберта заказало художнику Уильяму Дайсу подготовить эскизы и выполнить по ним фрески, пересказывающие сюжеты артуровского эпоса. Этим фрескам предстояло разместиться в гардеробной королевы новой королевской резиденции в Вестминстере. Фрески были призваны проиллюстрировать британский национальный характер, эталоном которого стал легендарный Артур. Взяв за основу текст Мэлори, Дайс оставил за рамками все те эпизоды эпоса, которые хоть сколько-нибудь отдавали конфликтом или пессимизмом, и попытался воплотить в персонажах эпоса идеал «нового чисто британского героизма». Монументальность форм и дидактичность
трактовки образов этих фресок надолго предопределили интерпретацию артуровского материала. «Фрески королевской гардеробной» создали некий идеальный прототип артуровских персонажей. Канон Дайса продержался на протяжении всего «артуровского возрождения».
|
|
Arthur Hughes
«The Lady of Shalott».
(Картинку можно увеличить)
|
|
В 1850-1860-х гг. увлечение королем Артуром и рыцарями Круглого Стола затронуло все формы изобразительного искусства. Стимулом, источниками мотивов и тем явилась поэзия Альфреда Теннисона, «Смерть Артура» Мэлори и фрески Дайса. Художники-прерафаэлиты, в том числе такие известные, как Эдвард Берн-Джонс, Данте Габриэль Россетти и Уильям Моррис, использовали новый материал как в живописных работах (в проекте фресок для дискуссионного общества Оксфордского университета (1857), так и в декоративно-прикладном искусстве (проект эскизов для «гобеленов Стэнмор-холла», 1891-1894). Живописцы Королевской Академии искусств (Джеймс Арчер, Джозеф Ноэл Пейтон и Томас Вулнер)
следовали созданному Дайсом канону: на их полотнах преобладают монументальные фигуры рыцарей, запечатленных в момент совершения благородных деяний. Прерафаэлиты, напротив, отдавали предпочтение пикантным амурным сценам. Излюбленными персонажами этих десятилетий стали Галахад и Элейна из Астолата, Тристан и Изольда, Ланселот и Гвиневера, а наиболее популярными мотивами - приключения Ланселота и смерть Артура. Подбор сюжетов ограничивался лишь степенью знакомства художника с артуровской литературой. Книжные иллюстрации также процветали: наиболее значительными из многих иллюстрированных изданий стали проект «Моксон-Теннисон» (1857) и «Королевские идиллии» Теннисона, вышедшие с иллюстрациями Гюстава Доре.
Наряду с ними появились и пародии, например работы Георга дю Морье.
|
|
Джон Дункан (John Duncan) «The Taking of Excalibur».
(Картинку можно увеличить)
|
|
К концу века «артуровское возрождение» пришло в упадок, поскольку новое поколение отвергло куртуазно-романтический идеализм, а эстетизм в иллюстрациях лишил персонажей былой героики. Рисунки Обри Бердслея к вышедшей в издательстве Дента «Смерти Артура» - типичный образец этой поздней упадочной фазы.
«Артуровское возрождение» в литературе и искусстве XIX в. во многом отличалось от интерпретации
артуровских легенд в Средневековье. Прежде всего это был социокультурный феномен, санкционированный и поощряемый
правительством и королевским домом. Артуровский эпос был воспринят как аллегория с четкими дидактическими установками. Кроме
того, разработка артуровских мотивов в изобразительном искусстве шла параллельно их разработке в литературе, а не следовала за ней,
как это было в предшествующие периоды. Были созданы определенные прототипы, наделившие персонажей индивидуальными - прежде
всего физическими - характеристиками, была сформулирована достаточно четкая иконография сюжетов. Викторианская эра позаимствовала у Средневековья лишь чрезмерное пристрастие к деталям.
|
|
Эдвард Берн-Джонс.
«Артур на Аваллоне».
(Картинку можно увеличить)
|
|
Остаточные влияния «артуровского возрождения» продолжали сказываться в Англии и Америке и в XX в.
В период предшествовавший Первой мировой войне, артуровские сюжеты еще доживали свой век в качестве второстепенной темы в
английской живописи. В обеих странах эти сюжеты появлялись преимущественно в книжных иллюстрациях, особенно в изданиях для юношества. Британские иллюстраторы Уолтер Крейн, Эдмунд Дьюлак и Артур Рэкхем следовали разработанному канону, в то время как Говард Пайл и Н. С. Уайт разработали независимую американскую традицию.
К 1940-м. гг. артуровские мотивы оказались совершенно позабыты. Стремление к самовыражению, возобладавшее в европейском и американском искусстве, заставляло отбросить литературные мотивы. К тому же тяготеющая к абстракционизму манера современных художников более подходила для выражения формальных концепций, нежели повествовательных сюжетов.
Начиная с 1960-х гг. до сегодняшнего времени артуровские легенды перешли в основном в ведение кинематографа. Фильмы Джона Бурмена, Робера Брессона и Эрика Ромера создали новые, на этот раз кинематографические, версии мира артуровских легенд.
Читать дальше 
Egley William Maw «The Lady of Shalott».
(Картинку можно увеличить)
СТРАНИЦЫ:
1 |
2 |
3 |
4 |
5 |
6 |
7 |
8 »
Тематический указатель:
Изобразительное искусство | Иллюстрированные манускрипты | Декоративно-прикладное искусство
| Мозаика в соборе Отранто | Вышивки | Гобелены | Мизерикордис
| Пизанелло | «Артуровское возрождение» | Прерафаэлиты | Обри Бердслей
| Эдвард Берн-Джонс | Уильям Моррис | Данте Габриэль Россетти | «Мокстон-Теннисон»
| Витражи |
Фрески | Фрески в Бостонской публичной библиотеке | Фрески в здании Дискуссионного Общества Оксфордского университета
| Фрески в замке Рункельштейн | Гюстав Доре | Книжные иллюстрации: американские | Книжные иллюстрации: английские
Из книги:
Анна Комаринец
«Энциклопедия короля Артура и рыцарей Круглого Стола».
Иллюстрация к легендам о короле Артуре.
Художник В. Рассел Флинт (William Russell Flint)
|
Интервью и публикации
вверх