Горец 1
Кристофер Лоуренс Макнамара / Глеб Киреев
(новеллизация к/ф)

СТРАНИЦЫ: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 »

3

Солнце неудержимо падало в рыхлые серые тучи, напоминающие своими очертаниями угрюмые скалы над четкой линией горизонта. Морской ветер, приносивший запах водорослей и свежей рыбы, трепал знамя. Под его резкими порывами древко прогибалось, голова быка злобно бодала желтое поле.

Дорога, по которой двигалась процессия, была вымощена кусками гранита, поэтому звук шагов и цокот конских копыт разносился далеко по округе.

Впереди колонны, растянувшейся на добрую милю, держа в руках большой тисовый крест, шел сутулый монах в надвинутом на самый нос капюшоне грубой льняной рясы. Тяжелая ткань, подпоясанная толстой веревкой, была сплошь перепачкана грязью и покрыта бурыми пятнами запекшейся крови.

За монахом шли волынщики, старательно выдувая звуки старинной победной песни, затем — барабанщики, отчаянно избивающие свои кожаные инструменты короткими палочками с набалдашниками.

— Мак-Лауд! Мак-Лауд! — гремело вдоль дороги. — Вернитесь с победой!

На большом каменном мосту, выложенном дубовыми бревнами, прямо на широком гранитом парапете резвились мальчишки. Рискуя в любую минуту свалиться в воду, они весело кричали, глазея на сверкающее вооружение, на возбужденные и довольные лица идущих воинов.

Процессия вступила на мост. На другом берегу реки их ожидали жители близлежащей деревушки Глен-Финен.

Дойдя до середины реки, монах поднял над головой крест. Барабанная дробь стихла, волынки замолкли — и только шипение воздуха в кожаных мешках, глухой шум шагов и мерный топот копыт нарушали наступившую тишину. Под влиянием ощущения торжественности и важности момента смолкли даже пронзительные голоса неугомонных мальчишек.

Монах набрал полную грудь воздуха и, потрясая крестом, громким голосом торжественно возгласил:

— В этот год, 1534 от Рождества Христова, победа достанется клану Мак-Лауд!

Вновь барабанная дробь, причитания волынок; детвора встрепенулась, как стая возбужденных сорок, и так же радостно загалдела.

А колонна тем временем перевалила через мост навстречу вопящим жителям деревушки. Пешие бойцы и всадники, гордо подняв голову, проходили мимо очаровательных молодых девушек, готовых молиться на героев, идущих навстречу славе; мимо стариков и старух, несмотря на преклонный возраст вышедших встречать надежду и опору клана; мимо женщин с детишками, мимо лающей своры собак.

Высокий могучий всадник в просторной накидке из оленьей шкуры, надетой прямо на кожаную куртку с металлическими пластинами, приподнялся в седле и, раскачиваясь на стременах, посылал жаркие, полные страсти взгляды в толпу.

— Тугл! — девичий крик на миг перекрыл восторженный гомон толпы. Воин опустился в седло, и из густой бороды стыдливо выглянула белозубая счастливая улыбка. Он повернулся к ехавшему рядом совсем еще юному безбородому пареньку с загорелым лицом и большими голубыми глазами и лукаво спросил:

— Ну, что ты скажешь?

— Хороша, — встряхнув каштановыми волосами, ответил парень.

— Я не об этом!.. Скажи мне честно, ты боишься?

— Нет, брат Тугл! — юноша замотал головой.

— Ха! Ложь жжет мои уши! — запрокинув голову, бородатый Тугл громко расхохотался. — Даже я в своем первом бою струсил так, что замочил клановую юбку килт. Ха-ха-ха! Правда, потом я выяснил, что мой килт мокр от крови врагов!

Парень подобрал поводья и смущенно заулыбался.

— Да будет тебе, — раздался из-за спины Тугла хриплый баритон. — Брось задираться…

Друзья обернулись. Позади ехал Эйн Гусс, видавший виды пожилой верзила с морщинистым скуластым лицом и зачесанными назад уже изрядно поседевшими и поредевшими волосами. Он придержал своего коня справа от юноши и, протянув мускулистую, исписанную синими линиями вен, руку, похлопал парня по плечу:

— Я уверен, он будет держаться в бою, как настоящий воин. Из тебя выйдет толк, Конан!

— А я тебе повторяю, что он в своей сумке носит запасной килт! — не унимался бородач. — И мне придется внимательно следить, чтобы вонючие лоулендеры не поцарапали своим железом его хорошенькую мордашку!

Эйн Гусс прищурился и ухмыльнулся в пышные рыжие усы.

Кавалькада свернула на узкую дорогу, ведущую к деревне. Воины вышли на площадь — и строй на мгновенье распался под натиском родственников, возлюбленных и тех ребятишек, которые, не выйдя встречать армию к мосту, дожидались появления ее в деревне, чтобы уже оттуда проводить в бой.

Конан осадил коня, стараясь держаться возле Тугла и Эйна Гусса. Из стоящей рядом с большим навесом группы людей выбежала длинноногая стройная девушка и, подобрав подол темно-вишневой юбки, бросилась к Конану, протягивая ему небольшой серебряный амулет на широкой шелковой ленте. Ее длинные тонкие пальцы коснулись запястья юноши, а большие карие глаза смотрели грустно и нежно. Она проговорила чистым и звонким голоском:

— Возьми вот это, Конан!.. И тогда в любом сражении я буду рядом с тобой…

Она отскочила от гарцующей лошади и побежала рядом. Густые вьющиеся пряди волос падали на ее ангельское лицо. Это было… Но Конан не успел ничего ответить.

— Прекрасная Элен, в сражении ему, конечно, понадобится хороший талисман, например, вот такой, — весельчак Тугл, улыбаясь, указал на свой круглый щит. — Он несколько великоват, зато надежен и…

Девушка не обратила на зубоскальство Тугла никакого внимания.

— Я буду с тобой! — повторила она, останавливаясь возле рыболовных сетей, расставленных на длинных кольях для просушки. Людской поток обтекал колонну воинов, как река — косяк рыбы.

— Ты можешь быть и со мной, — сквозь смех заметил бородач и тут же сделал серьезное лицо.

Конан повернулся к нему и бросил злой взгляд на обидчика. Но через мгновение Тугл вновь гоготал во все горло и горячил коня, напрочь забыв и о пышноволосой Элен, и о возмущенном Конане.

4

…Рассел открыл дверцу и сел за руль своего автомобиля.

Развернувшись, он бросил взгляд в глубину подземелья. Казалось, ничего не произошло, лишь слабо мерцали лампы аварийного освещения и капала вода из поврежденной трубы.

Белоснежный «порше» взвизгнул горящей на повороте резиной и рванулся навстречу прохладе ночного Нью-Йорка…

…Седой дым горящего костра окутывал площадку. Поверх расстеленной волчьей шкуры, брошенной на вытоптанную боевыми конями траву, сидел огромного роста воин. Был он закован в массивные стальные латы, наплечные щитки которых были выполнены в виде черепов, а остальные детали — в виде костей мифических чудовищ. Держа в руках двуручный меч-эспадон, воин любовался совершенством его тяжелого клинка и отблесками огня на сверкающей стали.

Низенький оруженосец незаметно поправил застежку черного шерстяного плаща на плече хозяина и почтительно отошел в сторону, где лежал тяжелый арбалет. С серьезным видом слуга принялся точить стрелы.

— Мак-Крагер, у нас все готово.

Рыцарь поднял голову и равнодушно посмотрел на подошедшего к нему Мэрдока — похожего на медведя вождя клана Мак-Кримонс. На бледном лице появилась странная улыбка, обнажившая ряд крупных, неправильной формы зубов.

Это больше походило на звериный оскал.

— Неужели они все-таки решились на этот бой?

— Да. Разведчики доложили, что Мак-Лауд уже всего в трех полетах стрелы, за тем холмом, — Мэрдок указал на макушку дальней гряды, поросшую густой травой.

— Хорошо. Меня это радует.

— Мне до сих пор непонятно вот что… Для чего тебе участвовать в этом сражении против Мак-Лауд? Ваш клан давно не имеет с ними никаких дел. Ты или безрассудно храбр, Мак-Крагер, или…

Мэрдок хотел сказать: «или невообразимо глуп» — но не рискнул, и правильно сделал.

— Мне нужен только один человек. Один из клана Мак-Лауд. Остальных я оставляю тебе и твоим людям, мой любопытный Мэрдок.

Гигант поднялся на ноги и жестом подозвал оруженосца. Тот снял с торчащего из земли копья большой шлем вороненой стали в виде черепа медведя с длинным плюмажем из конского волоса, закрепленным на вершине, и протянул шлем хозяину.

— Мак-Лауд — сильные воины. Я бы не стал рисковать своей шкурой ради какого-то одного…

Мэрдок поправил капюшон шерстяной накидки, наброшенной поверх панциря.

Рыцарь надел шлем. В обрамлении мощных клыков его бледное лицо выглядело как маска самой смерти.

— Скажи, Мэрдок, что ты знаешь о Конане Кодкелдене из клана Мак-Лауд?

— Я ничего о нем не слышал, — вождь Мак-Кримонс покачал головой. — Тугл Мак-Лауд — хороший воин, а Кодкелден… Нет, не слышал.

— Это совсем еще мальчишка…

— Зеленый сопляк? И ты ищешь встречи со щенком?!

— Да. Но мне он нужен живым. Только живым.

— Это бой, смелый Мак-Крагер. Я ничего не могу гарантировать.

— Можешь. И постарайся не перепутать. На нем будет короткая накидка поверх кожаной рубахи без металла; кроме того, у парня длинные каштановые волосы, голубые глаза… Короче, если хоть кто-нибудь из твоих головорезов его тронет, будет иметь дело со мной.

— Ну-у, как хочешь… Это твое дело, и я в него не лезу. Я, конечно, предупрежу своих людей о твоей просьбе, но… — Мэрдок сделал шаг в сторону, собираясь уйти, но вдруг, у вновь развернувшись к своему угрюмому собеседнику, спросил: — Сколько я тебе должен за этот бой? Ты мне так и не назвал цену. А я привык заранее договариваться с наемниками.

— Тысячу! Тысячу полновесных звонких монет!..

— Что? Но ведь это…

— Тысячу получишь ты. Если Кодкелден сегодня останется жив и встретится со мной. Я тоже люблю заранее договариваться с наемниками.

У Мэрдока отвисла от удивления челюсть. Ничего не ответив, он заспешил к уже начинающим построение воинам. По дороге вождь погладил бороду и задумчиво пробормотал:

— Сумасшедший. Впрочем, какая мне разница…

— Помни о нашем договоре, Мэрдок! Мальчишка — мой! — крикнул вслед черный рыцарь, потрясая над головой двуручным эспадоном и подобрав свою волчью шкуру, тоже пошел к войскам.

Из-за длинного свеженасыпанного вала выбежала цепь воинов, держащих большие деревянные щиты, обшитые бычьей кожей со стальными многогранными бляхами в центре. Построившись в сплошную стену, воины дружно выставили вперед копья, организовывая непроходимое препятствие для вражеской конницы. За ними выстроились лучники и тяжеловооруженные отряды пехотинцев.

Над холмами мелодично, но грозно запели волынки, призывая к бою, и резкие голоса боевых рогов тяжело подхватили боевой призыв. Звуки сплелись в один протяжный гул. Желтое полотнище, возникшее из-за гряды, развевалось на пронизывающем ветру, и при каждом новом порыве ветра казалось, что голова черного быка опускает рога, направляя их на вражеский стан и готовясь поднять на их острия противника, подбросить его в воздух и затем растоптать мощными копытами. Застучали барабаны, вынуждая кровь быстрее пульсировать в венах.

— Смерть Мак-Лауд! — закричал Мэрдок при виде ненавистного знамени.

Хриплые грозные голоса вознесли этот клич высоко в хмурое небо…

…Тугл провел пальцем по лезвию своего меча и, разминая плечи, покрутил клинок над головой.

— Сегодня славный день, Конан, — сказал он и похлопал молодого Кодкелдена по плечу. — Не раскисай сразу. Помни, что твой враг не будет жалеть тебя. И в конце концов все зависит от того, кто нанесет удар первым. В случае чего, все равно мы все встретимся в нашем шотландском раю на Аваллоне. Вперед! И не замочи свой килт! — в его густой бороде промелькнула необидная улыбка.

— Да здравствует Мак-Лауд! Смерть Мак-Кримонс!

Конан обнажил свой меч и вместе с остальными бросился бегом в ложбину между холмами, где их уже поджидали отряды противника.

Что вы знаете о битве? О той битве, когда ледяной ветер обжигает лицо? О настоящей битве, которая по традиции происходит всегда рано утром, чтобы солнце успело увидеть кровь. Когда все мужчины твоего клана, вооруженные дедовскими мечами-клейморами, в клетчатых килтах и со старым родовым знаменем на Т-образном древке, с восторженно-злыми лицами спускаются по склону холма навстречу таким же людям, но из другого клана, из другого рода, и уже поэтому не заслуживающих этой жизни. Она просто слишком хороша для таких ублюдков, которые — как, впрочем, и ты — жаждут только одного — твоей смерти и смерти всех твоих родичей. Поэтому чувство звериной ненависти переполняет тебя и, предвкушая возможность убить врага, ты несешься вперед, обнажив меч; несешься навстречу этим людям, навстречу злым горящим глазам и перекошенным в дикой ярости ртам. Бежишь, ожидая решения, которое должно снизойти свыше — оттуда, с небес — и дать или не дать тебе шанс выжить… Но нет. Это не главное. Перед боем об этом не думаешь. Просто пришла пора драться, и поэтому тебе страшно и весело одновременно, и остро чувствуется утренняя прохлада. Особенно остро. Как никогда.

Раскат грома заставил Конана остановиться и замереть.

Подняв глаза, он посмотрел вверх. Голубое небо было чистым и безоблачным. Откуда же гром?

Неподалеку на остром уступе отвесной скалы был отчетливо виден всадник на вороном коне.

Блестящее лезвие широкого клинка незнакомой формы сверкнуло в его руке. Черный плюмаж шлема развевался на ветру, словно косматый темный штандарт. Конь воина то и дело вставал на дыбы, выбивая копытами искры из гранитного постамента.

Ослепительный зигзаг молнии — словно бог полоснул огненным мечом — рассек небо и обрушился прямо на всадника. Гром чуть не оглушил Конана, наполнив голову вибрирующим звоном. Странное, почти животное чувство подсказывало ему, что удивительный всадник и молния в ясном небе неспроста появились в это утро. Конан видел черного воина впервые, но ему почему-то почудилось, что он знает этого рыцаря. Знает очень и очень давно, всю жизнь, а может, и больше. Страшная боль вспыхнула в груди — и тут же пропала, унесенная порывами холодного ветра, проникающего ледяными кристалликами под доспехи.

Оцепенение прошло, и Конан с головой погрузился в звон и рев окружающей его битвы. Ряды смешались, и он очутился в самом центре кровавой схватки. Тугл, забияка и насмешник Тугл, постоянно опекавший его, исчез — и Конан никак не мог найти его оленью пятнистую накидку в бушующем море спин, мелькающих вокруг.

— Мак-Лауд! — пронзительно закричал Конан, но его голос потонул в скрежете стали и воплях умирающих людей.

Солдаты в незнакомых юбках пробегали мимо него, размахивая длинными клинками клеймор и древками алебард со сверкающими полумесяцами лезвий. Конан поднял меч в надежде, что бегущий навстречу враг не успеет нанести удар первым, что он опередит смертоносное движение. Вот Мак-Кримонс все ближе, ближе…

Но искаженные гримасой ненависти лица проносились мимо, как будто не замечая Конана. С воплем он бросился на одного из бегущих. Это был коренастый бородач в тяжелом панцире и с секирой в громадных волосатых лапах. Но тот лишь парировал сокрушительный удар Кодкелдена, отклонившись в сторону и оттолкнув его рукояткой секиры, и побежал дальше.

Юноша ничего не понимал. Он — молодой воин, жаждущий славы, и в этом бою он оказался в положении невидимки. Неизвестно почему, но никто не замечал его, просто не обращая на Конана никакого внимания. Даже копья и стрелы, летящие над головой, огибали юношу, как заколдованного. Он двинулся навстречу вражескому всаднику, бешено размахивающему широким палашом, отбиваясь сразу от четырех окруживших его противников.

— Сразись со мной! — в очередной раз завопил Кодкелден, бросаясь на всадника и подставляя свой меч под удар палаша.

— Пшел, щенок! — рыкнул всадник, уводя оружие в сторону.

Сильным ударом ноги он отшвырнул Конана в грязь, куда через мгновение рухнул круглолицый детина с большим мясистым носом и выпученными круглыми глазами. Из-под съехавшего на затылок шлема выбивались слипшиеся от пота и грязи пряди жестких и курчавых волос.

— Сразись со мной! Ну хоть ты!.. — взвыл в отчаянии Конан, набрасываясь на упавшего.

Детина зажмурил глаза и, плюнув липкой слюной в юношу, отшатнулся, поднимаясь на четвереньки. За его спиной появился пожилой горец из клана Мак-Лауд, держащий в руках длинный кинжал с большой крестовиной и крестящий им воздух, как настоящим распятием. Увидев врага у своих ног, он ловко схватил его за шиворот и приподнял, запрокидывая голову несчастного назад. Лезвие проползло по горлу, разделяя дергающийся кадык надвое. Фонтан крови брызнул из перерезанного горла, заливая клинок и руку, багряным потоком покрывая грудь бьющегося в предсмертной пляске тела. Рука убийцы разжалась, отпуская голову; окровавленное лезвие исчезло в широком рукаве льняной рубахи. Горец зачем-то перекрестил захлебывающегося в собственной крови детину и метнул непонимающий взгляд на все еще лежащего в грязи Конана. Юноша опустил испуганные глаза, боясь, что его заподозрят в трусости. И утирая рукавом плевок, поднялся на ноги.

Разбрасывая могучими ударами наседавших врагов, Тугл вынырнул из-за переломанных прутьев повозки, над которой до сих пор торчало древко с черным стягом с желто-голубыми цветами трех лесных фиалок по полю.

— Ну как? Еще не наделал под себя, братишка? — тяжело дыша, прохрипел он, приближаясь к Конану.

— Никто не хочет сражаться со мной, — пожаловался юноша. — Наверное, это ведьма Моргана. Я заколдован.

— Ерунда, — утирая пот, ответил Тугл. — Ты что, все еще веришь в эти детские сказки? Или тебя по голове ударили? Нет, — он с ревом всадил меч в одного из бегущих противников, — все-таки прав отец Томас! Наслушаетесь сказок, а потом богохульствуете. Моргана!.. Ты еще Мерлина вспомни!

Двое дюжих парней налетели откуда-то сзади и, обогнув Конана, набросились на Тугла, размахивая шипастыми дубинками и палашами.

— Ну вот, видишь, брат! Я так больше не могу! — Конан сунул меч в ножны.

— Ерунда, — шипел оскаленным ртом Тугл, — не бывает такого! Не городи чушь и держись возле меня, мальчишка!.. А ну-ка…

Острие его меча отсекло одному из нападавших руку. Отрубленная конечность упала к ногам ее владельца, продолжая крепко сжимать дубину.

Конан отступил назад и наткнулся на круп неизвестно откуда взявшейся за его спиной лошади. Зловещая фигура черного колосса нависла над ним. На лице, полузакрытом уродливым шлемом, был виден только кривозубый жуткий оскал.

— Меня ищешь?! — не то вопросительно, не то утвердительно произнес рыцарь — и хотя он говорил спокойно, его голос был похож на рев разъяренного буйвола.

— Сразись хоть ты со мной! — вытаскивая меч, крикнул Конан.

— С удовольствием! — был ответ.

Гигант-воин поднял коня на дыбы и неожиданно повернул в сторону.

Спрыгнув с коня, великан оказался всего в каких-нибудь двух-трех ярдах от Конана. Он тоже приветственно взмахнул мечом и сказал:

— Я рад, что нашел тебя, Кодкелден!

Широкое лезвие эспадона с легкостью отразило размашистый удар Конана, в который он вложил всю свою неизрасходованную в этом бою силу.

— Ты всего лишь наглый мальчишка, — разочарованно протянул черный воин и сделал резкий выпад. — А я-то ждал…

Обжигающая боль пронзила живот юноши. Он отчетливо почувствовал, как с хрустом разошлась под острой сталью кожа, пропуская лезвие внутрь тела.

Судорогой сковало руки. Они вдруг оказались тяжелыми и неповоротливыми, как будто вытесанными из камня. Волна предсмертного ужаса и боли, прокатившись по телу, ударила в голову, расколов дневной свет в ослепительные вспышки. Звуки боя превратились в одну длинную низкую ноту, словно кто-то невидимый, не переводя дыхания, бесконечно дул в басовую трубу волынки.

И вдруг боль прошла, словно ее никогда и не было. Зрение вернулось к Конану, но почему-то он видел только темные угли глаз в забрале медвежьего шлема рыцаря. Больше ничего не было. Не было неба, травы, Тугла. Все исчезло. Были только жгучие глаза и меч. И еще закованная в доспехи рука, которая провернула лезвие в ране — и Конан почувствовал, как холодная сталь крошит кости позвоночника. Новая волна нестерпимой боли захлестнула ватное тело.

Воин выдернул эспадон из Конана Кодкелдена и улыбнулся. Пока юноша медленно опускался на мягкую бурую землю, черный проговорил:

— Тебе это уже не понадобится, но ты имеешь право знать: остаться должен только один.

Окровавленное лезвие эспадона взлетело высоко над головой рыцаря, но неожиданный тяжкий удар в бок отбросил его от Конана. Это Тугл с ревом набросился на гиганта, пытаясь кинжалом попасть в узкую щель между стальными пластинами панциря. Черный лишь зло рыкнул и коротко ткнул эфесом в лицо Тугла. Тот, пролетев добрых два ярда, с воплем рухнул на землю, обливаясь кровью из рассеченной брови.

— Мак-Лауд! Мак-Лауд! На помощь! — закричал Тугл во все горло.

На зов поспешили родичи — и вот вокруг стонущего Конана возникло трое разъяренных соплеменников с длинными клейморами. Подбежали еще трое копьеносцев. Поднялся взбешенный Тугл; заметив скопление, со всего поля начали подтягиваться люди. На лице черного рыцаря вновь появилась кривая недобрая ухмылка. Отбиваясь от насевших на него Мак-Лаудов, он закричал:

— Мы еще встретимся! Встретимся в другом месте и в другое время, Кодкелден! Жди этого дня!..

Затем черный гигант по имени Мак-Крагер вскочил в седло своего неизвестно откуда вновь появившегося вороного коня, и только пыль взвилась за неистовым всадником.

СТРАНИЦЫ: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 »