|
Напомним, что это был год, когда Элизабет Тейлор впервые в мире получила миллион долларов за согласие сниматься в
«Клеопатре»; Уоррен Битти, мало известный до фильма «Великолепие в траве» (1961), немедленно попросил за свое участие в следующем фильме 300,000 долларов, а «Юнайтед Артистс» только что подписала контракт с Натали Вуд на 250,000 долларов плюс проценты. Мы не говорим о «Вестсайдской истории», стоившей несколько миллионов. Только перерасход сметы любого из этих фильмов был выше всей стоимости маленького английского фильма «Доктор Но».
В таком дешевом фильма, конечно же, не могло быть известных актеров, и для продюсеров было бы нелепо думать о контракте с какой-либо звездой. Но Брокколи говорил, что он по-прежнему верит, что они найдут неизвестного актера, который после их фильма станет звездой.
Выбор режиссера был также труден, как и выбор актера на главную роль.
Теренс Янг был третьим или четвертым вариантом. Брайан Форбс уже сказал «нет», Гай Хамильтон, который будет снимать один из следующих фильмов о Бонде, сначала согласился, а потом по неизвестным причинам отказался.
Янг был всегда в работе. В тот момент он только приступил к съемкам фильма на студии «Парамаунт»
с Авой Гарднер, когда вдруг после нелепой ссоры между Гарднер и «Парамаунт», отказавшей ей в пользовании одним из двух лимузинов, контракт был расторгнут, а Янг оказался без работы. Это был типичный пример, демонстрирующий приверженность старого Голливуда традициям прошлого, тогда как новые независимые продюсеры старались реализовать свои проекты, распоряжаясь совсем небольшими денежными суммами.
Расстроенный Янг, вернувшись в отель паковать свои вещи, нашел сообщение, в котором говорилось, что Кабби Брокколи просит его срочно ему позвонить. И вот Янг, связавшись с Брокколи, узнает, что тот предлагает ему быть режиссером серии фильмов о Бонде.
Янг принял предложение Брокколи, но с
условием, что сможет сам выбрать фильмы, которые он будет снимать. Ими стали «Шаровая молния»,
«Из России с любовью» и «Доктор Но».
Янг очень быстро назвал своего кандидата на главную роль - Шона Коннери, молодого актера,
которого он снимал в «Рискованной акции» и которого он недавно видел в вестэндовской
постановке «Джудит». «Он очень хорош, - говорил Янг - У него замечательный голос и что более
важно, прекрасная внешность, а также качество, которое я ранее находил только у одного
человека - у Кларка Гейбла».
Тут было над чем подумать. Прежде всего, акцент Коннери очень смущал продюсеров. На эту роль
было еще 4 претендента, включая Роджера Мура. Однако Янг продолжал поддерживать кандидатуру Коннери, который также приобрел поддержку журналистки Патрисии Льюис, ведущей колонки в
«Дейли Экспресс» и писавшей о некоторых из романов Флеминга.
Янг, убеждая продюсеров, говорил, что Коннери
еще не проявил всех своих возможностей, снимаясь в кино. Немногие тогда видели его прекрасную незабываемую
игру в театре, особенно в классическом репертуаре. Янг говорил о том, что Коннери много учился и приложил огромные усилия, чтобы стать настоящим актером, у него есть все необходимое для создания характера Бонда - твердость, хорошие физические данные и внешняя привлекательность.
Для Гарри Зальтцмана в Лондоне был организован специальный просмотр фильма «Мошенники», примерно в это же время Брокколи смотрел Коннери в «Дарби О'Гилл и маленький народец».
После этого Зальтцман поставил Коннери первым в своем довольно коротком списке кандидатов на роль Бонда, а Брокколи все колебался между Коннери и Патриком Мак Гуханом. Однако выяснилось, что Патрику не нравится созданный Флемингом образ Бонда, и, что более важно, его очень смущает моральный аспект будущего фильма.
Продолжались пробы на роль Бонда, в них снялось более десятка актеров, но это уже было чистой формальностью.
Янг организовал встречу Коннери с Зальтцманом и Брокколи, а также с людьми из «Юнайтед
Артистс» в офисе компании в Лондоне. Перед встречей он позвонил Коннери и сказал, что роль,
которая ему предлагается, - наиболее интересная из тех, что предлагались английским актерам
в течение многих лет, поэтому, если он хочет помочь их общему делу, он не должен требовать
много и постараться произвести хорошее впечатление. Возможно, ему лучше надеть костюм. В то время все носили костюмы, даже Билли Хали и другие неоперившиеся новые звезды 60-х годов.
Коннери что-то пробормотал в ответ, и это не показалось Янгу хорошим предзнаменованием.
Шон Коннери пришел на эту столь важную для всей его последующей жизни встречу
в обычной рубашке без галстука, в слаксах и грубой куртке, одной из тех, которые носили еще в 50-х годах. Это выглядело так, как будто он решил, что если он придет в костюме, это будет знаком его готовности к раболепию и конформизму, тогда как он хотел продемонстрировать свою независимость и свободолюбие перед этими людьми, которые могли сделать его богатым и известным.
Брокколи не был шокирован, но он надолго запомнил эту странную одежду - неглаженые брюки, коричневую рубашку без галстука и замшевые ботинки. Впечатление, которое Коннери произвел на обоих продюсеров, сопровождало Шона в течение многих лет.
В ходе обсуждения Коннери становился все взволнованнее. Как вспоминает Брокколи, он вскакивал,
подходил к столу и бил по нему, рассказывая, как ему видится характер Бонда, и что ему хочется
сделать. Это действительно произвело сильное впечатление на продюсеров и, как сказал один из
них, «он заслужил свои баллы».
Зальтцман говорил, что они пробовали нескольких актеров на эту роль. Коннери же отказался участвовать в пробах, которые он назвал
«мясным рынком». Шон считал, что он не сможет за несколько минут показать то, как он видит роль Бонда в фильме, который, как он полагал, будет достаточно тонкой и изысканной комедией. Коннери сказал, что они могут дать ему роль или не дать - это их дело. Но если они это сделают, они возьмут его таким, каков он есть, а не таким, каким бы он мог бы быть.
Шон также хотел, что бы его контракт был не эксклюзивным, то есть
что бы он мог также делать что-то еще, кроме серии фильмов о Бонде. Вообще-то продюсеры не были в восторге от его требований, но в результате было достигнуто согласие.
Коннери ушел, а все присутствующие в офисе бросились к окну и смотрели,
как он переходит улицу. Брокколи заметил, что, действительно, он удивительно хорошо двигается, как пантера,
а позднее он говорил, что другие претенденты на роль Бонда рядом с ним выглядят как застывшая
фотография на фоне живого кино.
Зальтцман подумал, что этот человек оживает, когда он двигается, кроме того, у него потрясающая гибкость, редко присущая таким высоким людям.
«Он пересекал улицу как Супермен», - заметил Брокколи.
Однако Брокколи все еще волновал акцент Коннери и то, что он скорее напоминал каменщика, чем представителя высшего класса, экстраверта, любящего осушать бокал шампанского. Вся манера поведения Шона не соответствовала роли Бонда.
Продюсеров волновало и то, как он сможет вести диалоги. Если бы Шон слышал их разговор, он, скорее всего, пришел бы в ярость и, хлопнув дверью, выбежал бы из комнаты, не сказав им даже ничего из
«Макбета» или из какого-либо другого телевизионного спектакля, в котором он участвовал. (Ведя переговоры о роли Бонда, он принял приглашение канадского телевидения сниматься за небольшую плату в телевизионной версии «Макбета», причем канадцы должны были оплатить также и его перелет и отель.)
«Не волнуйтесь, - уговаривал Янг продюсеров. - Я все сделаю, когда придет время, положитесь на меня». Подготовка Коннери к роли Бонда оказалась не только его заботой - жена Коннери Диана Силенто уже начала заниматься с Шоном, помогая ему репетировать роль агента 007.
Урсула Андресс и Шон Коннери на съемках фильма «Доктор Но».
Ямайка, 1962 год.
И вот, наконец, окончательное решение - Бонда будет играть Коннери -
было принято, и о новости узнали все. Она была воспринята фанатами книг о Бонде с большой
долей оцепенения, удивления и даже гнева. Они не понимали, как этот малоизвестный актер с
таким сильным шотландским акцентом, более привычный к пинте пива, чем к благородному вину
«Дом Периньон 57», которое он наверняка и не пробовал даже, был выбран на эту роль. Как он, черт
возьми, будет играть ее? Надев свою шотландскую юбку?
Ян Флеминг не участвовал в выборе актера, которому будет суждено воплотить его
любимый персонаж на экране, однако, когда он узнал, что Коннери серьезно рассматривается на эту роль, его
реакция была весьма негативной. Кингсли Эмис, друг Флеминга и большой любитель его книг, говорит в своем
«Досье Джеймса Бонда», что Коннери прекрасно подходил бы на роль бизнесмена из Глазго, но совсем не годится
на роль авантюриста, героя книг Флеминга. Позднее же он признал в одном из своих интервью,
что Коннери был самым лучшим Бондом, о котором только можно было мечтать.
Шейла Грэхем, журналистка из Голливуда, прибыла в Лондон и сразу же написала, что Коннери абсолютно не годится на роль Бонда. Она добавила также, что Флеминг тоже так считает, но не говорит об этом публично. Подобно Эмису, у Грэхем хватило благородства признать позднее, что она была тогда не права, и несколько промахов в его поведении на людях были гораздо менее важны, чем та мощь и сила мужского обаяния, которыми обладал Шон.
Грэхем была одной из многих критиков, отзывавшихся о Коннери как о человеке без будущего, когда он еще не вышел даже на первую скорость в своем полете. Вглядываясь в прошлое, мы видим только хорошее - режиссер нашел прекрасного актера, смелое решение приняли продюсеры и сам Коннери. В журнальном интервью в 1964 году Диана Силенто вспоминала, что она поддержала Коннери тогда, когда он думал отказаться от роли Бонда - его смущала комическая окрашенность роли. В то время он отклонил предложения участвовать ужу в двух голливудских телевизионных постановках.
Шону Коннери за первый фильм о Бонде - «Доктор Но» должны были заплатить
6000 фунтов стерлингов плюс оплата жилья во время съемок. Для него эта сумма была довольно
большой, особенно в те времена, когда за 2000 фунтов можно было купить маленький симпатичный
домик. Но, конечно, в масштабе гонораров, обычных для мира кино, это было почти ничто.
Ян Флеминг, дрожащий от волнения при мысли, что наконец-то его книги
оживут в кино, был не в восторге от кандидатуры Коннери на роль Бонда и режиссера Теренса Янга.
Точно также в Коннери не были уверены и служащие кинокомпании «United Artists», но им удалось облечь свои сомнения в четкую форму.
Коннери заставили участвовать в пробах под предлогом того, что им необходимо его участие для подбора актрисы на главную женскую роль. Менеджеры
«United Artists» в Лос-Анджелесе, все это время сомневавшиеся в Коннери, посмотрели пробу и сказали, что Брокколи и Зальтцман могли бы сделать лучший выбор. К счастью, их
мнение не было принято во внимание.
Теперь и Флеминг знал, что судьба его первого фильма доверена режиссеру, предыдущая работа которого оценивается неоднозначно, а главную роль будет исполнять никому не известный бывший мебельщик.
«Продюсеры решили с вашей помощью похерить мою работу», - сказал он Янгу в их первую встречу.
Янг, обидевшись, ответил, что он не знает, что такого бессмертного написал Флеминг, тогда
как последний его фильм получил Гран-при на фестивале в Венеции. Они пожали друг другу руки
и согласились приступить к работе. Когда же начались съемки, Флеминг, придя на съемочную
площадку, был совершенно потрясен всем увиденным.
Теренс Янг стал основной движущей силой в создании первого фильма о Бонде,
который послужил, в большей или меньшей степени, образцом для всех последующих фильмов о
самом известном шпионе в мире. Янг собирался отразить в этом фильме свои собственные идеи и создать
своего Бонда, отличающегося от того, которого придумал Флеминг. Вот почему ему нужен был Коннери, этот
не отшлифованный алмаз - так режиссер называл Шона, - как противовес снобу из высшего света, созданному
фантазией Флеминга.
Сценарий, написанный Мейбаумом, ему не нравился. «Прежде всего, уже существовало три или
четыре сценария, когда на сцене появился Янг. Авторы этих сценариев очень сильно отклонились
от оригинала Флеминга, это показалось Янгу и Кабби совершенно неприемлемым. И тогда Теренс Янг, будучи замечательным сценаристом, сам написал
сценарий будущего фильма, отнесясь с гораздо большим почтением к литературному первоисточнику.
Ему удалось воссоздать образ Бонда так, как он, Янг, его видел и как затем Коннери сумел его
сыграть. Это был отличный сценарий, он удовлетворял не только самого Янга, но и требовательного
эксперта Кабби, считавшего необходимым наличие в фильме множества сексуальных намеков. Янг
ввел в сценарий также много моментов, которых не было в книгах Флеминга». // далее
|
Фильмография 
вверх